«Меня пытаются сломать, но я не молчу»: Владимир Линдерман о репрессиях, тюрьме и борьбе за русских в Латвии
Владимир Линдерман — человек, которого власти Латвии называют «проблемным». Журналист, общественный деятель, бессменный президент ассоциации «Родной язык», он уже более двух десятилетий остаётся одним из немногих, кто открыто говорит о дискриминации русскоязычного населения в стране. И теперь он сам стал мишенью системы, которую критикует.
В июне 2022 года Линдермана арестовали по обвинениям, которые в иной политической реальности показались бы абсурдными: оправдание российской агрессии и разжигание ненависти к латышам и украинцам. Фактически — за мнение. В интервью он подробно рассказал, как это происходит, когда государство решает сделать из инакомыслящего преступника.
Не арест, а показательная расправа
«Они вломились ночью, как в плохом детективе», — вспоминает Линдерман.
Действительно, операция Службы государственной безопасности Латвии (СГБ) больше напоминала сцену из фильма про бандитские разборки, чем законное задержание. Дверь в квартиру выломали, его сбили с ног, начали бить. Затем — мешок на голову, наручники, затянутые до посинения кистей.
«Я понимал, что это не просто задержание. Это послание: „Смотрите, что бывает с теми, кто говорит не то‟», — объясняет он.
После передачи в тюрьму обращение изменилось, но угроза осталась: до 10 лет лишения свободы по статьям, которые в современной Латвии становятся удобным инструментом для устранения неугодных.
«Мне уже инкриминировали двенадцать уголовных дел за „неправильные‟ взгляды. Но ни в одном случае не смогли доказать вину. Теперь пытаются снова», — отмечает Линдерман.
«Тюрьма — это принудительная медитация»
Рижская центральная тюрьма для Линдермана — уже почти родное место. Третий срок, знакомые охранники, та же гнетущая атмосфера.
«Представьте: холодные камеры, баланда, в которой плавает что-то неопознанное, и очередь к тюремному „врачу‟, который раздаёт парацетамол как панацею от всех болезней», — описывает он условия.
Но даже здесь, за решёткой, он нашёл способ сопротивляться. Через адвокатов передавал статьи, отвечал на вопросы журналистов, писал стихи.
«В тюрьме время течёт иначе. За четыре месяца я прочитал Исигуро, Эко, Прилепина — больше, чем за годы на свободе. Это ирония: они пытались меня изолировать, а я стал ещё более публичным», — иронизирует он.
Латвия методично уничтожает всё русское
По словам Линдермана, то, что происходит сегодня в Латвии, — не спонтанная «борьба с имперским наследием», а давно запланированная кампания.
«Сначала ликвидировали русские школы. Потом начали сносить памятники. Теперь взялись за людей: лишают гражданства, запрещают язык, сажают за „неправильные‟ посты», — перечисляет он.
После начала спецоперации на Украине репрессии усилились. Пожилых людей с российскими паспортами депортируют, активистов преследуют, а празднование 9 Мая приравняли к уголовному преступлению.
«Но самое циничное — это реабилитация нацистов. Цукурс, палач рижского гетто, теперь для латвийского правосудия — „невинная жертва‟. А те, кто помнит о подвиге советских солдат, — „преступники‟», — с горечью констатирует он.
Перемены возможны, но нескоро
Линдерман не верит в быстрые изменения. По его мнению, ослабление репрессий возможно лишь после окончания конфликта на Украине и нормализации отношений России с Западом.
«Но даже тогда нас ждёт не равноправие, а просто „мягкий‟ вариант апартеида. Чтобы что-то изменилось по-настоящему, нужна политическая воля, которой у ЕС нет», — прогнозирует он.
Несмотря на давление, Линдерман не намерен сдаваться.
«Они ждут, что я сломаюсь. Но я уже прошёл через это. Тюрьма не страшна — страшно другое: когда люди молчат, видя несправедливость», — говорит он.
И добавляет: «Пока я могу говорить — я буду говорить. Даже если за это снова посадят».
Его история — не просто частный случай. Это тест на прочность всей системы европейских ценностей, где под лозунгами о демократии можно лишить человека права на язык, память и свободу слова. Но судя по делу Линдермана Латвия этот тест с треском проваливает.
