Марина Князева: «Патриотизм для русского человека — почти поэтическое переживание»
Марина Леонидовна Князева — академик РАЕН, известный в России и за рубежом культуролог, кандидат филологических наук, заслуженный научный сотрудник МГУ имени М.В. Ломоносова, старший научный сотрудник факультета журналистики, с 1990-х годов ведёт в МГУ авторские курсы, посвящённые русской цивилизации и ментальности. Особый интерес вызывает созданная ею дисциплина — «Идеи и образы русской культуры». Она — создатель художественно-культурологического проекта «Русика». Сегодня Марина Леонидовна гость «Столетия».
— Марина Леонидовна, в 2023 году прозвучало несколько ваших резонансных выступлений на тему патриотизма. Речь в Центральном Доме литераторов на вручении премии «Русь святая», вслед за ней статья в «Московском комсомольце», вызвавшая множество откликов, выступление в «Аргументах и фактах»... Что вас побудило взяться за эту тему?
— Наверное, недоумение. Я взялась за эту тему, конечно же, не в 2023 году, а гораздо раньше. Я увидела, что многие люди как бы стесняются произносить слово «патриотизм, патриот», избегают его. Занимаясь изучением и преподаванием в МГУ русской культуры, я была внутренне обязана ответить себе, прежде всего, на вопрос о том, что же такое патриотизм, что стоит за этим словом. Я много думала об этом. В 2014 году диплом на тему патриотизма под моим руководством захотела подготовить выпускница журфака. Она оказалась в Крыму во время крымской весны, остро пережила эти события как свои личные, мечтала глубже разобраться. Каково же было моё удивление, что, несмотря на то, что слово это, казалось бы, на слуху, у него нет ни чётких дефиниций, ни глубокого понимания его сути.
— Ну и что, получился диплом?
— Да, диплом получился, очень объёмный, мы много работали над темой, проанализировали более 10000 публикаций, затрагивающих проблему патриотизма. Правда, защита шла трудно, она породила вопросы и выросла в дискуссию — в тот период тема была новая и вызывала сопротивление у некоторых коллег. А по результатам той работы была написана статья совместно со Светланой Титовой (Иванчук) и Еленой Васильевной Зелениной, рецензентом диплома, ставшей нашей союзницей. Но опубликовать эту статью не взялся тогда ни один столичный журнал. В итоге вышла в журнале Волжского университета имени В.Н. Татищева, в Тольятти. И стала одной из первых статей на эту тему, если не первой. А мы продолжили работать, вели исследование и далее углубились в проблематику с Е.В. Зелениной, опубликовали ещё ряд научных статей в том же журнале, стараясь создать новую теорию — теорию патриотизма. В конце 2023 года оформили свои разработки в монографию в издательстве «Логос М.» под названием «Патриотизм и национальная идея в российской публицистике». Думаю, что вот эта монография и есть первое системное научное исследование феномена патриотизма в его самом живом виде — в пространстве общественных дискуссий.
Эта книга стала итогом почти десятилетнего периода, важнейшего и крайне противоречивого, насыщенного страстями в жизни страны.
— Судьба самого понятия «патриотизм» всегда была неоднозначной.
— Я подхожу к этому понятию в первую очередь как исследователь, как культуролог, специалист по психологии культуры. Вижу, что оно пережило несколько этапов, которые были довольно противоречивы. В 2018 году на декабрьских «Дилетантских чтениях» небезызвестный Дмитрий Быков* обратился к слушателям со словами: «Сегодня быть патриотом значит быть русофобом». И такая точка зрения артикулирована достаточно чётко. Ни для кого не секрет, что понятие патриотизма пережило в нашем бытии несколько странных, болезненных времён. В конце ХХ века слово «патриотизм», «патриот» отсутствовало в публичном дискурсе и даже было ругательным.
— Да, мы помним это время...
— Как будто на слова, определяющие отношение к Родине, было наложено вето или табу. Табуированная высокая лексика — случай довольно редкий в мировой истории. Обычно табуируются вещи низкие, неприличные. Вот и Россия словно бы была неприличной. Нам нельзя было гордиться нашей страной, более того, мы должны были, чуть ли не стыдиться её и всего, что с ней связано. Тенденция эта появилась не на ровном месте, корни её шли из 1970-х. Тогда духовное пространство СССР поляризовалось, сложились лагеря: лагерь прогрессистов- демократов и лагерь консерваторов, получивших название патриотов. Демократы ассоциировались с умонастроениями, созвучными творческим, свободным, продиссидентским, а патриоты — с пропартийными установками, это была метка консервативных, косных, в принципе — недалёких людей. Вот такие ситуационные наименования повлияли на дальнейшую судьбу понятия. Произошла игра слов и понятий, в которой произвольно прикрепились смыслы по чьему-то субъективно назначенному мнению. Почему демократы — прогрессисты? Почему патриоты — консерваторы? А не наоборот? И вообще линия разлома идёт по другой траектории, не по времени, а по смыслу и ценностям. И вообще проблематика патриотизма лежит совершенно в иной плоскости, чем это принято рассматривать.
— То есть патриот звучало как отсталый, косный, послушный?
— Увы, именно так. Эти оттенки, коннотации сохранялись в понятии патриотизма чуть ли не до последних времён.
В 90-е, в пору нашей моральной капитуляции, понятие патриотизма полностью исчезло. Было отменено. Словно было исчерпано. Оно пало раньше, чем страна, которой оно было адресовано. На его место пришли другие ориентиры: личного преуспевания, успеха, обогащения, личное эгоистическое стало превыше всего. Актуальным было насмешливо-высокомерное отношение к стране. Важно отделить такое явление, как антипатриотизм — пренебрежительное, уничижительное, обесценивающее отношение ко всему «своему», «родному», близкому — и завышенное подобострастное восприятие всего, что приходит извне и происходит вовне. Такое отношение ещё в ХIХ веке получило название «низкопоклонничество». Распространение антипатриотизма несёт большую опасность для благополучия и даже для самого существования страны. Подобную мысль высказал известный философ-мыслитель и страстный публицист Александр Зиновьев. Этот человек, глубоко анализировавший судьбы своей страны на разных этапах выпавших ей испытаний (его «Зияющие высоты» как символ советского периода), в 2010-х годах сказал, что страну развалила насмешливость. С некоторого времени установился насмешливый стиль в отношении к стране. Вот эта насмешливость и стала одним из пусковых механизмов к распаду СССР.
— Но ведь свою лепту в понятие патриотизма и советский строй вносил?
— Да, и очень противоречивую. В палитре понятия патриотизма советская идеология сыграла свою роль, в её контексте словосочетание «русский патриотизм» было негативным, относилось к монархичности. На его смену ввели понятие «советский патриотизм», которое увязывалось с партийностью. Советская система идей связывала патриотические чувства с верностью партийной линии. Понятие «советского патриотизма», приравнивавшего народ, страну и партию, наложило свой отпечаток на обращение этого слова. И вот вместе с советскостью и партийностью отбросили и патриотизм. Но жить без обобщающих понятий нельзя. И на место патриотизма пришло понятие корпоративности. Вместо верности Родине — преданность фирме, офисная идеология.
— Офисная идеология... что это такое?
— Офисная идеология — лишь часть палитры идей, мировоззрений, в которых просто нет места понятию патриотизма. Помимо очевидно антипатриотических высказываний и взглядов, нужно вычленить несколько типов мировоззрения, напрямую не связанных с патриотическим чувством, но связанных с ним опосредованно. Я бы обозначила эти позиции, как внепатриотические, то есть такие типы образа мира, в которых идея патриотизма не востребована, является не нужной, излишней. Это не идеологические установки, а жизненные цели, внешне не связанные с состоянием и благополучием страны, народа в целом. Такими типами мировоззрения я бы назвала, прежде всего, обывательские, мещанские ориентиры. Заметьте, слово «мещанство» сейчас практически вышло из употребления, ибо оно связано с поведением огромного пласта людей победившей идеологии консюмеризма, потребительства. Потребитель никогда не будет патриотом. Он всегда сам себе на уме и ему дороже очередная торговая акция, распродажа и прочие проявления везения, нежели высокие обобщающие жизненные категории. Патриотом не будет эгоист, он сам для себя — Родина и высшая ценность, он просто не может служить чему-то ещё. Некоторые нынешние персонажи, плохо говорящие о России — это даже не иноагенты, это само-агенты, они служили и служат самим себе, своему эго, они просто ищут то место, где им спокойнее, комфортнее, безопаснее и сытнее. Патриотизм чужд людям прагматического склада, они ориентированы на успех, на достижение цели. Это массив современных «достигаторов». Мне думается, что патриотические чувства недоступны категориям людей с партикулярным мышлением, групповым, цеховым. Это люди, чья жизненная стратегия носит узкий корыстный материальный характер и направлена исключительно на личное благополучие и преуспевание. Такие люди отметают на своём пути всё, что может помешать их заветной цели — достижения жизненных благ. Это позиции не идеологические, а чисто корыстные, сугубо индивидуальные.
— То есть вы подразделяете внепатриотические позиции?
— В вопросах патриотизма в числе скептиков и нигилистов чаще оказываются вовсе не убеждённые антипатриоты, а именно те, в чей способ существования не вмещаются стратегические образования, то есть на деле патриотизму противостоит внепатриотизм, эгоизм и корыстолюбие, это серия менталитетов партикулярных типов. Люди таких типов, как тормоз. Они берегут себя. Патриотизм — это категория стратегического творческого сознания.
— Патриоты-эгоисты, это как?
— Да, мне кажется, часто суть именно в этом. И вот именно тут коренится истинная плоскость разлома патриотизма. Эгоисты — это те уехавшие и убежавшие от событий 2022 года, кто сейчас ютится в дальних и недальних странах и поглядывает — не пора ли уже возвращаться или ещё повременить? Они, в принципе, любят свою страну и скучают по ней, но не выражают патриотических чувств, желая держаться подальше от общих интересов и поближе к личным целям. Просто это мелкие личности. Ведь патриотизм — это огромное стратегическое переживание, это способность мыслить большим миром.
— Но, согласитесь, когда настигает общая опасность, в некоторых просыпается чувство патриотизма как защитный механизм, механизм самосохранения?
— Тут всё у всех по-разному. Наша жизнь противоречива и парадоксальна. Пример тому наш перелом рубежа веков. В 1990-е — 2000-е годы те, кто числились советскими патриотами, ещё недавно блистали своей благонадёжностью, сотнями ринулись присваивать и разграблять народное достояние, оказались хорошо замаскированными рвачами. А многие из тех, кто проштрафился неблагонадёжностью, кто был критиком, кто был выдавлен из страны, проявили себя патриотами. Среди них самое яркое имя, конечно, тот же Александр Александрович Зиновьев. Я думаю, что мы недостаточно оценили этого гениального человека. Философ, писатель, профессиональный нонконформист, он попал в число антисоветчиков, но на разломе эпох занял позицию горячего защитника России. Он, критик «сверхобщества», «человейника» и «западнизма», со страстью искал новые пути для расцвета своей страны, куда вернулся после долгих лет эмиграции. Его любовь к стране разяща и проницательна! А до отъезда давал жёсткие характеристики процессам, идущим в обществе. Его диагнозы звучали нелицеприятно. И вот прогнозы его сбылись. Так, может, если бы тогда власть прислушалась или хотя бы отнеслась уважительно к тем, кто говорил ей неприятное и предупреждал — то не было бы исторической катастрофы, жертвой которой стали миллионы людей?
— То есть патриотизм — явление неоднозначное? Нелинейное?
— Из нашей истории важно почерпнуть уроки. Истинными патриотами далеко не всегда оказываются те, кто воспевает всё, что делается в стране, кто соглашается с властями. Патриот это тот, кто сердцем болеет за общее дело, страдает за него. В своей критичности он может увидеть то, что ускользает от глаз послушанцев, и его суждения могут быть полезны, а то и жизненно необходимы. Ошибкой советского периода оказалась узость и линейность позиции, страх отклониться от шаблона. Из-за этой шаткой приверженности к стереотипам страна во многом себя потеряла. Для неё были целительны её изгнанники. Пламенным патриотом оказался отторгнутый и выдавленный Александр Галич, боль за неё и глубокая любовь к ней была «топливом» его творчества.
Даже разболтанный Эдуард Лимонов подытожил: «Жизнь за границей сделала меня патриотом»... Часть бывших диссидентов ушла в русофобию, а часть стала яркими бойцами за сохранение идеи Отечества.
— А что для вас патриотизм?
— В своих раздумьях я пришла к мысли, что патриотизм — естественное, первичное человеческое качество, как безусловная любовь, и обеспечивает моральную устойчивость человека. Маркер душевного здоровья.
— Вот так поворот... От идеологии к естеству?!
— Именно, именно! С одной стороны, патриотизм — мировоззрение, а с другой — простое душевное устройство, чистое природное переживание. В моём понимании патриотизм — это естественное чувство безусловной любви к миру. Он воспринимается просто, как импринтинг. Патриотизм — это норма, моральная нормальность. В его основе та же безусловная любовь, с какой душевно здоровые люди воспринимают своих близких, родных. Патриотизм — породнение с миром, который тебя породил, выкормил, воспитал, обучил. И ответственности за него. Это чувство естественного единения и благодарности. Оно заложено в сердцевине человеческой личности — генопрограмма отождествительного слияния. Не об этом ли писал мой дорогой учитель Дмитрий Сергеевич Лихачёв: «Город на высоком берегу реки в вечном движении. Он «проплывает» мимо реки. И это... присущее Руси ощущение родных просторов. Страна — это единство народа, природы и культуры».
Дмитрий Сергеевич особенно подчёркивал культурную составляющую в чувстве патриотизма, он писал: «Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни, для его «духовной оседлости»...». Так вот что такое патриотизм! Универсальное определение — ДУШЕВНАЯ ОСЁДЛОСТЬ.
Я много думаю о единстве и связности русской культуры, цивилизации и менталитета. Мне кажется, важно восстанавливать патриотическое чувство несколькими путями. Сейчас, в эти острые драматические дни на первое место выходит военно-патриотические задачи. Но для устойчивости, полноты, разносторонности и фундаментальности патриотического проживания необходимо поднимать и другие аспекты: наши возможности и перспективы в науке, в инженерном деле, наши изобретатели, в целом — огромный созидательный потенциал народа. Наш народ один из самых творческих в мире. И неплохо напоминать всему миру о той неотменимой лепте, которую в его нынешнее благополучие внесли российские светлые головы — а среди них имена Менделеева, Николая Пирогова, Ильи Мечникова, Попова, Зворыкина — тех, благодаря кому современный западный обыватель не только смотрит кино и телевизор, слушает радио, но лечится, йогурт пьёт по утрам и долголетствует.
А между тем, философия патриотизма — одна из самых творческих, которая будоражила лучшие умы России.
— Вы считаете патриотизм разновидностью творчества?
— Думаю, что патриотизм это и есть философия творчества жизни. К этой мысли подводит сама история русской общественной мысли. Вот размышление Александра Николаевича Радищева «Беседа о том, что есть сын Отечества». Беседа написана в 1789 году, но она даёт ключи к современному сознанию. Человек, любящий свою страну — сын Отечества. Он и только он и есть, по Радищеву, истинный человек. И что же главное в сыне Отечества?
— Что?
— Вы удивитесь, но главное свойство — свобода. Лишь свободный человек может быть патриотом.
— Звучит очень свежо!
— Звонко! И — точно! Патриот — это человек чести, он честолюбив. Он усиливается и растёт вместе с усилением своего Отечества. А высшее проявление патриотизма — благородство. То есть патриотизм и есть проявление этического, строительного, упорного, самобытного начала в человеке!
— В самом деле, это совсем не банально.
— Патриотизм — такое вибрирующее, живое... Я вспоминаю рассказ своего коллеги: «...у меня были очень зажиточные прадедушка и прабабушка. У них после революции всё отобрали, и сам дом отобрали. Они жили, скитались у знакомых — кто пустит. И вот их вызвали, и загнали на баржу, говорят — отдавайте всё, что осталось, а не то утопим баржу. А у них взять уже больше нечего. Они несколько дней в той барже просидели. Ну, их выпустили. И что ты думаешь? Они никуда не уехали — остались в стране. Любили её, служили всю жизнь — ей. Вот это патриотизм».
Как это всё сплетено в нашей истории — как драматично. Но я понимаю так: патриотизм — это способность принимать личностное решение, это одна из высших степеней личной свободы, это высший уровень саморазвития. Способность вести себя сообразно не обстоятельствам, а идеалу.
— Вот как вы повернули. Патриотизм — это свобода... Парадокс?
— Патриотизм — это реализация саморазвития в идее, в масштабе, в истории. Патриотизм — категория не верноподданическая, а творящая. Можно быть лояльным, верноподданически согласным человеком и при этом оказаться заядлым вредителем своей Родины. А можно быть неудобным, острым, и при этом целительно важным. Как тот же Радищев. О Родине плакал, и её же возвеличил. Можно критиковать, но при одном условии — если исток в любви. Любя.
Патриотизм — это деятельное участие в судьбе своего народа. Ближних. Именно патриотизм строит заводы, прокладывает улицы, возводит здания, держит государство. Именно патриотизм ставит вопросы о чести, совести, благородстве и разуме. Патриотизм придаёт человеческой жизни значение, а человеку — значимость.
— Вы рассматриваете патриотизм в личностном измерении?
— Конечно, ведь он и есть масштаб личности, её зрелость и сила. Слабые и мелкие патриотами не бывают, они верноподданнические. Патриотизм — это личная сила. И ещё что важно, на мой взгляд. Патриотизм соединён с таким человеческим качеством, как личное достоинство. Если нет достоинства, то нет и не может быть патриотизма. Посмотрите на нынешних иноагентов, сбежавших, перебежавших, улизнувших, ускользнувших, спрятавшихся... в них столько всего есть! И нервы, и страхи, и слёзы, и тряска, и безумие, и хвастовство, и ложь, и провокация, и мания величия, и груз обиды на отечество — только высоты личного достоинства нет. Какие-то мелконькие, жалобные... И каждого, по сути, хочется пожалеть — что ж ты такой дохленький, сиротка ты мировая.
— Какая вы жалостливая!
— Конечно, я ведь смотрю на них народными глазами. С позиции величия нашего народа. А величие учит великодушию. Великодушие связано с тем, о чём мы беседуем — с личным достоинством. Есть личное достоинство — появляется чувство патриотизма. Я различаю такие понятия, как достоинство и достоинства. У человека есть достоинства и у человека есть достоинство — это разное. Достоинства — конкретные характеристики человека. А достоинство — это генерализованное, обобщающее КАЧЕСТВО личности. Уровень развития, самопонимания, мужество, смелость, щедрость, широта и верность... И — обязательно — честь. Вот патриотизм связан с достоинством человека.
— Если я вас правильно понимаю, то истинному патриотизму всегда присуще критическое начало?
— Аналитическое — безусловно. Русский патриотизм аналитичен, вдумчив. Ответствен, личностен и требователен к себе и другим.
Важно отметить — проблемой патриотизма в России всегда «болели» люди поэтического склада, искали её суть. Чего стоят строки М.Ю. Лермонтова, А.А. Фета, Ф.И. Тютчева, А.С. Пушкина, И.С. Тургенева... А какое великолепное исследование принадлежит перу С.А. Есенина — «Ключи Марии», своего рода энциклопедия народной знаковой системы. Написанное не просто с любовью, а словно бы самой любовью! Мне кажется, в России нет ни одного поэта, который бы не высказал чувства патриотизма! Они как-то слиты у нас — талант поэтический и талант сыновне-дочерний, призвание любить свою Родину. И даже А.А. Ахматова с её горькой судьбой высказала позицию страстного патриотического чувства.
Патриотизм для России и есть её поэзия. Это поэтическое переживание. Патриотизм — это не пассивное всеприятие, это есть живая поэтика жизни. Патриотизм не в том, чтобы противопоставлять себя, свою страну остальному миру. Патриотизм не противоречит высокой оценке того, что сделали другие страны и народы — напротив, он предполагает уважение к чужому труду и чужим достижениям. Великие патриоты России были в то же время и великими знатоками мировых культур, полиглотами, любителями и ценителями французской, немецкой, английской или голландской культуры. Чего стоит только прозвище Пушкина — Француз! В совершенстве владел этой культурой и её языком. Первые стихи писал на французском, и я, читая лекции о русской культуре во Франции и Швейцарии, с удовольствием декламировала Пушкина в подлиннике — на том самом языке, который был для него вторым родным и которым он владел в совершенстве. Без любви и уважения к иному трудно любить и понимать своё, родное. Все патриоты России ХIХ века были людьми мира, людьми планетарного сознания. Моя идея творческого патриотизма — это не позиция изоляционизма, фанаберии, предвзятости, гордыни. Все эти чувства чужды русской культуре. Она противостоит им и тем болезням, которые произрастают из чувства национальной или культурной исключительности — шовинизму, снобизму и в конце концов — фашизму. Что мы и видим у наших братьев-соседей на Украине, чувство зашкаливающей страсти к своей стране привело их к национальной одержимости. К психическому отклонению! В Средние века такие эпизоды массового помешательства называли «эмоциональной чумой». Любить своё не значит ненавидеть иное.
Наше общество последнее время шло в направлении поиска самого себя, своего места в мире, векторов развития. Сегодня, можно сказать — Россия заново себя открывает и формулирует.
Беседу вела Мария Уральская
