Как Леонид Кучма мне здоровье спас
Сегодня второму президенту Украины Леониду Даниловичу Кучме — 85 лет, и я совершенно искренне хочу пожелать ему здоровья и долгих лет жизни. Хотя бы потому, что мне он спас если и не жизнь, то уж здоровье точно.
Это была бы смешная, может быть, даже забавная история, необычное приключение, если бы не пахло кровью. Потому что время было лихое — середина приснопамятных 90-х, которые и на Украине отличались особым беспределом и безбашенностью. Давно это было, летом-осенью 1996 года, когда меня за журналистскую деятельность били особо люто. Физически лупили, но потом в одночасье прекратили. Как раз после вмешательства Кучмы, с которым тогда, кстати, были на ножах.
Полугодом ранее он своей фразой «нафиг с пляжа» убрал с телеэфира на украинском Первом государственном канале итоговую еженедельную программу «Пислямова» (Послесловие), в которой я тогда трудился. Мы ушли в подполье — делали программу сами, а потом раздавали её на кассетах в региональные частные компании, которые нас и транслировали.
Были мы тогда страшно популярны, и потому били нас по-всякому все, кому не лень.
И как раз в мае 1996-го в премьерское кресло Украины пришёл бывший агроном и председатель колхоза, который, благодаря хватке доморощенного сельского удава, дошёл до поста днепропетровского губернатора — Павел Лазаренко, навсегда оставшийся в истории Украины как «Пашка-американец».
Был он пацан лихой. Начинал в Верховной Раде депутатом первого созыва в кургузом костюмчике и, как мне тогда казалось, в разных, явно несвежих на вид, носках не по оригинальности, а по недосмотру. Но на первую пресс-конференцию премьера он вышел уже с моднячей укладкой непокорной шевелюры на голове, в шикарных очках в золотой оправе и с убранным тиком на лице, который до этого придавал ему своеобразный пиратский шик огромного и доброго на вид сельского дурачка, которого испугали в детстве.
Лазаренко тогда ещё не обозначил своё знаменитое политическое кредо «я хозяин, а не политик», но на Днепропетровщине он подмял под себя всё, что подавало признаки предпринимательской жизни и приносило прибыль. То же самое он вознамерился проделать и на уровне всей страны, будучи искренне и преданно влюблённым в деньги и, как тогда все уверяли, в бывшую комсомольскую профурсе..., пардон, активистку Юлию Тимошенко, которая только-только отошла от торговли порнухой в частных видеосалонах, решила укрупнить бизнес — заняться газом, и сварганила корпорацию «Единые энергосистемы Украины» (печально известная — ЕЭСУ). Лазаренко, говорят, запал на стройную бизнесменшу, которая и выкрутила из этого максимум. А потом скрутила в бараний рог и самого Пашку-американца. И чуть не скрутила, и не сплела лапти самому Кучме.
Короче, Лазаренко решил начать своё премьерство с того, чтобы прижать хвосты и прикрыть рты своим критикам. И меня начали предупреждать, а потом и бить. Для начала ночью встретили и под видом невинного соревнования на слабо вывернули средний палец на правой руке, без которого, как оказалось, практически невозможно писать (а тогда компьютеров ещё не было, печатных машинок я не признавал и всё писал обычной чернильной ручкой, коих у меня самых разных марок было великое множество).
А осенью, когда я только снял гипс с повреждённой конечности, полседьмого утром, мне позвонили в дверь, поставив под глазок маленького мальчика, который и сообщил, что я залил соседей снизу. Полусонный я открыл дверь и сразу получил в лицо кулаком. Трое дебелых мужиков вломились ко мне домой, сопротивления я оказать не смог, кричать о помощи я, как помню, сдуру посчитал постыдным, и меня скрутили по рукам и ногам, надев на голову наволочку от подушки.
Какое-то время они обхаживали меня по бокам ногами, одетыми, слава богу, в кроссовки и всё требовали, как они выражались «грины» и «лаве», так тогда ещё назывались «баксы» или «бакинские рубли». Доллары то есть. Я кошелёк им отдал, но они требовали ещё и... переиграли сами себя. Нарочитыми разговорами о том, что раз я так много критикую власть, значит, мне хорошо платят её конкуренты, а вот если бы молчал, то всё у меня было бы хорошо.
Тогда я и пошёл на хитрость (всем рекомендую, а не хвастаюсь): пустил слюни на разбитые губы и заявил, что денег у меня нет, зато слабое сердце, и при таком обхождении я кони двину (так и сказал), а они могут не разбогатеть, а взять на себя мокруху.
— Глянь что с ним, — сказал один из нападавших. Наволочку с лица слегка сдвинули, и я услышал:
— Фигня, у него, кажется пена пошла...
Дальше диалог получился на загляденье:
— Валим отсюда от греха... Привяжи его к батарее!
Я громко, но приглушённо застонал.
— Он и так, похоже доходит... Что тебе сделать? Может, кому позвонить? — сжалился, видимо, вожак.
— Перевяжите руки из-за спины, больно очень... — играл я умирающего, так как знал, что телефон они обрезали и его шнуром связали руки.
Мне наступили коленом на голову и перевязали руки спереди. А потом быстро собрались и ушли.
Я вскочил, зубами развязал шнур на руках и прыжками (ноги были стянуты шёлковым галстуком, и развязать этот узел я быстро не смог) поскакал к соседям и вызвал милицию.
Самое же парадоксальное было в том, что сигнал им поступил, когда милицейский наряд ехал мимо моего дома (он у них считался элитным). И когда им поступил сигнал, они ломанулись вверх по ступенькам на седьмой этаж (лифты тогда не работали хронически) и между первыми этажами встретили троих с сумками. Это и были мои визитёры, но на них никто не обратил внимания.
А дальше началось самое интересное. О нападении я сообщил на работу, и весть об этом понеслась, как брехня по селу. И пока я отходил от нападения, поглощая коньячок сердобольных коллег, которые собрались у меня, на ТВ в прямом эфире началась встреча президента Кучмы с журналистами — украинскими и аккредитованными иностранными. И глава киевского бюро, кажется, «Рейтера» Рон Попески задал Кучме, который рассказывал о своей приверженности демократии и свободе слова, прямой вопрос: «Вы тут клянётесь в верности свободе слова, а знаете ли вы, что в это время в квартире избили Скачко, которого вы тоже знаете?».
Кучма ответил, что хорошо меня знает, а потом произнёс фразу, которая для меня стала одновременно роковой и счастливой: «Дело чести МВД и СБУ — за 10 дней найти тех, кто напал».
С этого всё и началось, завертелось и закружилось. Выяснилось, что в тот же день напали не только на меня, но и ещё на нескольких журналистов в Киеве, что очень было похоже на некую акцию устрашения. И за поиски преступников взялись серьёзно. Точнее — не за них, а за меня и за мою квартиру. Для начала испачкали её всю, снимая отпечатки пальцев. Потом проверили все телефонные номера из тех записных книжек, которые я сдуру не скрыл от них. А потом в сопровождении сотрудников начали водить по окрестным барам и ресторанам, забегаловкам и магазинам с одной целью — вдруг я кого опознаю.
А самый ушлый из ментов, как оказалось, то ли переговорщик, то ли психолог вообще начал меня колоть на предмет моих деловых связей с депутатами парламента — не имею ли я с кем-нибудь из них деловых связей, за которые меня и попытались наказать (уже тогда к парламентариям было такое отношение — как к жуликам и бандитам, что оказалось крайне верным).
Со мной ничего не подтвердилось, никого я не опознал, никто не наказывал меня за нечистоплотные коммерческие дела или левые амурные похождения запретного свойства.
Ездил я, как к себе на работу, в СИЗО на опознание разных квартирных воришек и погромщиков. Но я сказал, что опознаю только вещи, которые у меня для блезира украли. Была среди них и фирменная зажигалка с американского авианосца «Китти Хок» (CV-63). Их вручил всем посетителям с Украины капитан судна — было их на Украине всего несколько человек, потому что тогда украинцы по американским авианосцам не шастали. А мне как-то повезло: вместе с делегацией тогдашнего министра обороны Украины Валерия Шмарова побывал. Вот на этот маркер я и указал: найдёте — опознаю, она может быть только у тех, кто её украл. Или у тех, кому её подарили.
Закончилось всё предсказуемо — никто никого не нашёл, я никого не опознал, а зажигалка не обнаружилась (у тех, кому, кроме меня, подарили, были при них, это, как мне сказали, выполняя задачу Кучмы, проверили даже у Шмарова).
Но, в конечном счёте, мне повезло: разыскивая моих обидчиков, правоохранители так примелькали моим таблом в районе, что меня потом до 2019 года никто и пальцем не тронул. А местная шпана рассказала мне по пьяни: «старшие» им сказали, не трогайте этого, если масштабного шмона опять не хотите. Меня и не трогали, а потом, походу, вообще привыкли не трогать.
В марте 2019-го «идиллию» нарушили громилы уже президента-демократа Петра Порошенко, которым поставили задачу меня ликвидировать. Для устрашения всех остальных, под президентские выборы.
А до этого времени обидчиков не нашли и не могли найти, так как выяснилось, что это люди Лазаренко организовали шефу кампанию устрашения, чтобы журналюги против него не вякали. Мне это сказал следователь, который доводил моё дело до конца. Так и сказал: не будет виноватых.
Лазаренко сняли в следующем году, и от его имени выплатили «компенсацию» за похищенное у меня на общую сумму в 1500 долл. Тремя траншами по 700, 700 и 500 «лаве». Тоже очень интересный диалог у меня получился, «Он просил передать, что это не он», — сказали мне, вручая деньги. «Если не он, то почему он платит?», — спросил я наивно. «Ему твои статьи нравятся...», — был ответ. И у меня ума хватило деньги взять — я их никогда на дороге не находил...
Потом Лазаренко оказался в США и стал там «американцем», лет десять находясь под домашним арестом с браслетом на ноге и чудом избегая астрономического тюремного срока.
А с Кучмой я потом помирился, хотя и люто боролся против него в 1999 году на президентских выборах. Он мне говорил: «Ты что, за коммуниста Петра Симоненко голосуешь? Ты же коммунистов не любишь...». А я ему отвечал: «Леонид Данилович, я за чёрта лысого проголосую, чтобы на Украине появился прецедент — власть сменилась демократическим путём». Наивный был по-прежнему. Старый уже, но наивный...
И как в воду глядел: законно избранного сменщика Кучмы — Виктора Януковича — в 2004 году уже отстраняли майданом и третьим туром. Тупо переписали голоса в пользу Виктора Ющенко, которого на груди тоже пригрел Кучма, сделав премьером, а потом с позором изгнав, как дурачка недееспособного. Вместе, кстати, с возлюбленной Лазаренко — «нашей Юлей» Тимошенко.
Но Кучме в день его рождения в 2004 году я ещё успел передать свою книгу «Журналист против „мессии‟. Фрагменты невосприятия», в которой писал, что через пять лет о Ющенко будут вспоминать фанаты и профессионалы. Так и получилось.
Сегодня они оба ещё живы, но о Кучме помнят больше. Хотя в последние годы он сделал всё, чтобы и о нём забыли, как о страшном сне. И забудут же...
