«Каждый день понимаем, что можем не вернуться. Но понимаем и другое — люди надеются на нас». «Антифашист» поговорил с командиром сапёрного отделения
Сотни подразделений сапёров работают сейчас в освобождённой части Донбасса, но эта земля на долгие годы всё равно останется непригодной и опасной для жизни. И чем дольше тянутся боевые действия, тем хуже выглядит ситуация с разминированием в ближайшее время. Сложный рельеф местности, из-за чего далеко не везде можно использовать робототехнические комплексы, сверхвысокая плотность минирования, разнообразие ловушек и типов взрывных устройств превратили территорию в одно огромное минное поле. Ежедневно российские сапёры — и гражданские, и военные — стараются очистить землю от украинских и западных мин и снарядов, рискуют собой и работают в тяжелейших условиях. Особенно трудно приходится во фронтовой и прифронтовой полосе, где сапёрные подразделения становятся целью номер один для врага. О том, с чем приходится сталкиваться при разминировании, и в каких условиях происходит процесс, «Антифашисту» рассказал командир сапёрного отделения Сергей с позывным «Серый», который недавно вернулся с селидовского участка фронта.
— С какими ловушками сейчас приходится сталкиваться в работе?
— Пошла «зелёнка», всё расцветает, а нам добавляется трудностей — встаёт трава, где могут прятаться «растяжки», неразорвавшиеся «кассетники» и коварные противопехотные мины, растут кроны деревьев, с которых ветер может срывать «колокольчики» и «лепестки», не взорвавшиеся раньше. К тому же, появились мины, которые украинцы устанавливают на деревья. Заходим и на непроходимые участки, которые полностью разбиты — это руины домов и предприятий, разные завалы, которые необходимо тщательно осматривать и искать.
При поиске главное — отличить ложное срабатывание, когда металлоискатели реагируют на что-то безобидное, типа утвари, проволоки или обычных гвоздей, от ловушки, когда миной с небольшим взрывателем может оказаться кирпич или полено. Обманки сделаны настолько искусно, что отличить их от настоящих сложно. Мины маскируют подо всё и устанавливают толково, с изощрённой фантазией — в бытовые предметы, например. Бывало, мы находили мины в холодильниках и стиральных машинах, микроволновках, мебели, на кроватях, под ковриками, в дверных косяках. Там, где дом не разграблен, мины попадутся обязательно, мы это уже знаем. Даже в лампочке может находиться заряд взрывчатки и при попытке включить свет он сработает на поражение. Растяжки тоже устанавливают так, чтобы при обезвреживании были жертвы, для этого на другом конце украинские минёры крепят гранату.
Кроме мин, боремся с украинскими дронами — и в воздухе, и на земле.
— Почему в воздухе?
— Перед штурмами наши группы идут впереди, чтобы проделывать проходы, зачищать их и вешковать, обозначать. И это самое опасное. Кроме того, что находится в земле, приходится постоянно контролировать небо, где в ясную погоду висят десятки вражеских дронов. Из-за этого спецтехнику использовать бывает нереально. Когда к передовой подходят инженерная машина разграждения или установка разминирования с тралами, на них сразу начинается охота, заходят по три четыре беспилотника одновременно, чтобы сделать сброс. Так что действуем по-старинке — основная группа и группа прикрытия, которая отстреливает дроны из «Сайги», охотничьего ружья, заряженного патронами с дробью, она разлетается облаком и в основном успешно бьёт беспилотник.
Сбитые дроны мы не поднимаем, они или могут быть обработаны какой-нибудь химической дрянью, или иметь особенности: рисковать нет смысла. Обычно неразорвавшийся заряд — это самоделка, украинцы печатают его корпус на 3D-принтере, закладывают взрывчатку и сбрасывают с дронов. Если мы сбили такой в относительном отдалении от позиций, то потом или расстреливаем такой дрон, или подрываем накладным зарядом, тротиловой шашкой.
Особенно внимательны с агродронами, их называют «баба Яга». Проверяем, осматриваем, иногда они, если не имеют сильных повреждений, вполне пригодны после ремонта к использованию уже нашей стороной. На одном из донецких рынков представлен целый ассортимент таких — на запчасти, переделку, под ремонт. Надо признать, на дронах, зарядах к ним и сложных датчиках украинцы не экономят. Часто их беспилотники оснащены сейсмодатчиками, из-за чего лучше к ним не прикасаться и не сотрясать лишними телодвижениями рядом пространство — это приводит к моментальному взрыву.
Знаю случаи, нам рассказывали по «сапёрному радио», как мы называем профессиональные чаты, где обмениваемся опытом и тем, с чем приходится иметь дело, когда находили обычные пластиковые двух- или полуторалитровые бутыли с мутной жидкостью. Выяснялось, что это была самодельная зажигательная бомба с горючим веществом, аналогом напалма, который вязкий и липкий, его тяжело смыть и потушить — такие взрывные устройства ВСУ сбрасывает на наши позиции. В бутыль вмонтирован взрыватель, он срабатывает, напалм заливает всё вокруг, вызывает удушье и ожоги.
Чаще стали попадаться и мины западного образца с магнитными высокочувствительными детонаторами, срабатывающими на металл. Они крайне опасны для бойцов, так как реагируют и на плиту в бронежилете, и на личное оружие. Работать с такими взрывными устройствами надо с 4—5 метров. Маскирует их враг толково, часто ставит у обочин дорог. Несколько раз обнаруживали возле дорожных знаков или на поворотах, чтобы гарантированно поразить. Или их прятали возле указателей, в каком-нибудь свёртке, будто это мусор. Много мин прячут в колее, под дёрном или прямо в грязи. Всё это создаёт угрозу мирным людям в освобождённых городах и посёлках. Не раз мы обезвреживали «хитрые» противотанковые мины, где штатный взрыватель заменялся на электронный, чтобы мина взорвалась, даже если машина просто проехала рядом. Ещё в противотанковой мине могут ставить взрыватель от противопехотной мины нажимного действия, такая ловушка шансов на спасение не оставляет, мощный заряд разорвёт сразу. Также украинцы могут убирать с мин западного образца таймер самоликвидации, чтобы они не самоуничтожились и оставались опасными как можно дольше.
Поражает, сколько смертельных «наворотов» использует враг — это и разнообразные гироскопы, магнитометры, датчики с реакцией на радиоволны. Большинство мин устанавливаются на неизвлекаемость, поэтому с ними не мудрят при поиске, уничтожаем дистанционным подрывом. Но если доводится найти какую-то незнакомую мину, понять её принцип и забрать, то разъяснениями и инструкциями по обезвреживанию делятся все сапёрные подразделения между собой. Как говорится, нет неразгаданных загадок, но у них есть своя цена: наши нервы, пот и кровь.
Чаще всего всё зависит от того, было ли у украинцев время и желание на маскировку. Когда они бежали, то оставляли много мин взведённых, но не установленных. Им некогда было минировать колодцы, теплотрассы, электрические линии. Мы натыкались на явные следы их попыток что-то спешно прикрыть, разбросанную землю, ветки, камни, взломанные куски асфальтового покрытия. Из-за нехватки времени их сапёры после себя оставляли разные улики — типичные приспособления, упаковки, даже щупы бросали, так что мы понимали, где и какие приблизительно могут находиться «подарочки». И, конечно, враг всегда минирует всё, что может пригодиться нашему бойцу, и что он может взять, забыв про осторожность, — трофейное оружие, бронежилеты, куда может быть уже заложена граната, упаковки с водой или сухпайки. Абсолютно всё может взорваться в руках или при попытке сдвинуть с места.
Много головной боли от суббоеприпасов, кассет с «колокольчиками» (американские кассетные боеприпасы M-70 и M-46 — прим ред.) и «лепестками». Приблизительно половина кассет при соприкосновении с землёй не срабатывают, и их очень много прячется в лесополосах и жилых кварталах. Из-за непредсказуемости кассетники ликвидируем сразу, без перемещения. Бывает, две ночи их подрываем, на третью прилетает украинский дрон и «засеивает» всё снова этими пээфэмками-лепестками. Местные рассказывали, как с беспилотников летели кассеты и с характерными хлопками раскрывались. Приехали на место и нашли — поле, дорога, всё засыпано минами, а ведь там люди ходят, ездят гражданские машины и нам надо убрать угрозу, обезопасить их.
— А как с экипировкой и средствами разминирования? Их достаточно?
— В основном, необходимым обеспечены. С беспилотниками, которые помогают обнаруживать мины, помогает один волонтёрский фонд. Не хватает высокочувствительных современных щупов и ружей для групп прикрытия, чтобы сбивать украинские дроны. Противоосколочные костюмы у гуманитарных групп разминирования уже появились новые, они не сковывают движения и легче тех старых комплектов, что носим мы. Из металлоискателей используем отечественные разработки, пока в ограниченном количестве, но надеемся, ситуация наладится. Они удобные, довольно лёгкие, достаточно компактные, не капризные к погодным условиям, с аккумуляторами, которые долго работают и хорошо заряжаются. Чего постоянно не хватает, так это специализированного инструмента. Покупаем сами, под свои потребности, что необходимо — пассатижи, кусачки, ножи, удочки для закидывания тротиловой шашки, чтобы не подходить близко к взрывным устройствам повышенной опасности.
У сапёров есть свои отличия и в способе эвакуации, если получил ранение или погиб. При подобном раскладе нельзя вытаскивать зацепным методом с помощью пристёгнутого карабина, так как это может спровоцировать детонацию. Надо второму сапёру расчищать проход, идти по нему и вытаскивать товарища.
Мины коварны тем, что если ты её не видишь, это не значит, что её там нет. Поэтому надо иметь хорошую память, выдержку, осторожность, твёрдый характер, внимательность, аналитический склад ума и быструю реакцию. Недаром говорится, что в первую очередь работа сапёра — это не столько оснащение, сколько голова, глаза и руки. Сапёр должен смотреть не только себе под ноги, но и иметь развитое периферическое зрение, и так называемую «чуйку», интуитивно понимать, с чем приходится иметь дело. Уже через три-четыре часа внимание начинает притупляться, накапливается усталость, и даже действия, доведённые до автоматизма, начинают давать сбой. Рассеянное внимание, потеря концентрации, простые ошибки в привычных манипуляциях стоили жизни и здоровья многим даже очень опытным сапёрам. А в зоне боевых действий каждый шаг может оказаться последним — и из-за вражеских дронов, артиллерии и снайперов, и из-за мин, неразорвавшихся снарядов и кустарных устройств. Это не просто опасная работа, а критическая физическая и психологическая нагрузка для человека. Не всем по силам.
Каждый день понимаем, что можем не вернуться. Но понимаем и другое, главное — люди надеются на нас. Чем больше мы снимем мин, чем тщательнее зачистим местность, тем больше вероятность, что вернутся люди и всё постепенно наладится.
