Одессит Юрий Ткачев: «Самое парадоксальное в трагедии 2 мая, что многие политические украинцы пытаются ей гордиться»

Четыре года спустя после одесской трагедии боль  и ужас от происшедшего в постмайданной Украине не утихают. Подтверждением этого стали свечи и цветы  не только от  десятков тысяч несломленных горожан, но и от их единомышленников в Москве, Берлине, Риме.

2 мая акции солидарности и митинги протеста с требованием наказать преступников, сжигавших людей в центре Одессы, прошли во многих европейских странах - в то время, как патриоты Украины до сих пор пытаются повесить себе на грудь ордена «за спасение Одессы».

«Самое парадоксальное в трагедии 2 мая то, что многие политические украинцы правда пытаются ей гордиться. Дескать, пусть и страшной ценой, но сделали большое патриотическое дело. Это пипец, я всегда знал, что они неумны, но это же полнейший дебилизм и идиотизм», - пишет редактор одесского «Таймера» Юрий Ткачев. Приводим его текст полностью.

Куликово поле по состоянию на 1 мая 2014 года не было потенциальным зародышем восстания. Собственно, основные усилия его лидеров начиная с марта были направлены на то, чтобы канализировать энергию масс и этого восстания не допустить. Как минимум трижды (только из того, что знаю я) лидеры Куликова поля перехватывали инициативу у тех, кто пытался толкнуть народ на кое-что погорячее. Тот же Долженков лично предотвратил попытку штурма СБУ, имевшую все шансы стать удачной (против примерно двух тысяч штурмующих - два десятка «Беркутов», по своей инициативе повязавших ленты, да дюжина «нутрёшников», перешуганных до потери пульса; плюс - ещё кто-то в здании, конечно, но если бы понеслось - кто знает, как оно бы обернулось). Горячие головы, желающие восстания, имелись в достаточном количестве. Но авторитет сцены Куликова поля сдерживал их. По факту, то, что восстания не случилось - результат существования Куликова поля в том виде, форме и составе, который определился после 1 марта 2014-го. То, что такое восстание было возможно, и что оно могло иметь успех по крайней мере на начальном этапе, прекрасно показал успешный штурм городского управления МВД 4 мая. К слову, тот факт, что даже тогда, уже после всего, что случилось, никто (кроме троих человек, которых быстро одёрнули - я дотошно точен в фактах) не попытался, скажем, захватить хранящееся в здании оружие, хорошо показывает, чего стоят все эти рассказы о Куликовом поле как центре заговора.

Не случись 2 мая, не будь образцово-показательный разгон по николаевско-харьковско-запорожскому сценарию, Куликово поле в том виде перестало бы существовать уже через пару недель. Говорить о «ликвидации угрозы» могут либо лжецы и манипуляторы, либо полные идиоты. Те, кто организовывали 2 мая, к слову, прекрасно знали, что это именно так. Вопрос стоял не в ликвидации потенциального очага восстания, а лишь в том, кто будет губернатором Одесской области к моменту выборов президента. И только.

Что на самом деле «получила» Украина от 2 мая?

Во-первых, несмываемое кровавое пятно на своей репутации. Навсегда. 2 мая в Одессе и 9 мая в Мариуполе войдут в историю украинства очередной страничкой бессмысленного варварства - наряду с еврейскими погромами Петлюры и резнёй поляков бандеровцами на Волыни.

Во-вторых, несколько тысяч одесситов, которые до 2 мая бродили по улицам города с транспарантами, а после 2 мая взяли в руки оружие и поехали воевать на Донбасс. Прибавьте сюда ещё тысячи людей из разных городов Украины, России и Белоруссии, которые после 2 мая сказали себе «ну, это уж слишком» и сделали то же самое.

В-третьих - на выходе получили совершенно непреодолимый политический раскол в обществе. Одесса разделилась на тех, чьих друзей убили в Доме профсоюзов и на тех, чьи друзья убивали в Доме профсоюзов. Это не всегда (к счастью) принимает драматические формы, но это всегда берётся в расчёт. И между первыми и вторыми никогда (думаю, вообще никогда) не будет больше никакого сотрудничества и взаимодействия в общественно-политической сфере. Мне приходится даже оправдываться за то, что я помогаю одной из волонтёрских групп, поддерживающих ожоговое отделение клинической больницы - то, где лечат обожжённых детей. Почему? Потому что волонтёры - с другой стороны. «Не наши».

И, наконец, в-четвёртых, и, по-моему, в-главных. 2 мая изменило нас: мы больше не те люди, которые весной 2014-го считали убийство по политическим мотивом чем-то невозможным. Мы знаем: это возможно, потому что видели, как это было. Теперь в нас это есть. И, наверное, останется уже навсегда.